Сокращения

Открытие: 05.02.2025     Обновление:

П. Вейнбергу, 16 декабря 1901 г.

Источник текста и примечаний: Анненский И. Ф. Письма I. ? 81. С. 286, 287. Фото: РП 1.

286

Петерб<ур>г Мойка
ресторан у Красного Моста
Юбилейный обед
Петру Исаевичу Вейнбергу
<из> Царского Села
16/XII 1901

Приветствую досточтимого юбиляра как заслуженного поэта, журналиста и педагога и шлю лучшие пожелания ему и его близким.

Иннокентий Анненский

287

Печатается по тексту телеграммы, сохранившейся в архиве П. И. Вейнберга (РО ИРЛИ (ПД). Ф. 62. Оп. 3. ? 548. Л. 262).

Впервые на наличие в архиве Вейнберга телеграммы Анненского указывалось в следующей публикации: Малова Н. И., Панченко Н. Т. Обзор историко-литературных архивных материалов XVIII-XX вв., поступивших в Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР за 1962-1965 гг. // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1970 год / АН СССР; ИРЛИ (ПД). Л.: Наука, 1971. С. 116.

Впервые опубликована: УКР I. С. 77.

Вейнберг Петр Исаевич (1831-1908) - поэт, переводчик, историк литературы, журналист, общественный деятель (см. о нем подробнее: Левин Ю. Д. Вейнберг Петр Исаевич // Русские писатели 1800-1917: Биографический словарь. Т. 1. М.: "Советская энциклопедия", 1989. С. 402-403). Анненский был знаком с Вейнбергом еще в 1880-е гг. (см.: УКР I. С. 56)*. Последний в 1900-е гг. был одним из наиболее деятельных членов Неофилологического общества при С.-Петербургском университете. Сюжет, связанный с председательством Вейнберга в заседании этого общества, на котором 15 ноября 1904 г. был заслушан доклад Анненского 'Эстетический момент новой русской поэзии', был введен в научный оборот в следующей публикации: Лавров А. В. Анненский в переписке с Александром Веселовским // Русская литература. 1978, ? 1. С. С. 176-180. О взаимоотношениях Анненского и Вейнберга см. также воспоминания В. Кривича (ПК. С. 103-104, 143-144). Хочется отметить, что учено-комитетские отзывы Анненского о переводческих и составительских трудах Вейнберга были вполне благоприятны (см.: УКР I. С. 74, 77-78; УКР III. С. 48-49; УКР IV. С. 154).

Телеграмма Анненского, очевидно, непосредственно связана с юбилейными торжествами по поводу 50-летия литературной деятельности Вейнберга. Он вступил а литературное поприще в 1851 г. с переводом драмы Жорж Санд "Claudie".

* Речь идёт о соучастии в собраниях преподавателей русского языка и словесности, затем в собраниях общепедагогического отдела учебно-воспитательного комитета Педагогического Музея военно-учебных заведений. Вейнберг начинал педагогическую службу по ведомству Императрицы Марии и долгое время преподавал русскую и иностранную литературу на женских педагогических курсах, был одно время инспектором коломенской женской гимназии (в Петербурге); издал ряд сборников, имеющих значение учебных пособий ("Европейский театр", "Русские писатели в классе", "Русская история в поэзии", "Европейские классики" и др.).

Увидеть Вейнберга в собрании можно также на коллективной фотографии Комитета Литературного фонда и на коллективной фотографии сотрудников журнала "Русское богатство", что в не меньшей степени связывает его со старшим Анненским. В этой связи, а также с проекцией на младшего Анненского:

"То, что сегодня называется 'литературным бытом', для Вейнберга было непременной частью и органическим проявлением творческой натуры автора. Он подозрительно относился к 'кабинетным' писателям, ведущим уединенный и замкнутый образ жизни, и многое делал для того, чтобы сплотить писателей за рамками их письменных столов, объединить их участием в разнообразных 'мероприятиях', проводившихся по линии Литературного фонда".

Переписка З.Н. Гиппиус с П.И. Вейнбергом / Вступительная статья и примечания С.В. Сапожкова; Публикация А.В. Сысоевой и С.В. Сапожкова // Литературный факт. 2017. ? 3. С. 68.

УКР I. С. 77-78:

С именами П. И. Вейнберга и его сына, Бориса Петровича, связана так же история следующего текста, приписываемого Анненскому. В конце 20-х гг. Н. Оцуп со ссылкой на Хмара-Барщевских, "моих лучших друзей гимназического времени'', в доме которых "был подлинный культ поэта" (цит. по его автобиографической заметке 'О себе' (Новая русская книга. Берлин. 1922. ? 11-12. Ноябрь-декабрь. С. 43)), опубликовал экспромт Анненского 'В честь Приама и Париса...' (см.: Дни. Париж. 1927. ? 1250. 27 ноября. С. 3; перепеч.: Оцуп Николай. Современники. Париж: Imprimerie coopérative étoile, 1961. С. 18), не воспроизводившийся в России, очевидно, из-за сомнений в его; аутентичности:

В честь Приама и Париса
Пусть губа моя мокра,
Пью за Вейнберга Бориса
И за Вейнберга Петра.

Ср., впрочем, со стихотворным текстом, записанным рукой невестки Анненского О. П. Хмара-Барщевской и, очевидно, ею озаглавленным 'Кенин экспромт' (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. ? 59. Л. 6), для которого также характерно юмористическое соотнесение значимых для Анненского, эллиниста и вагнерианца персонажей, адресата и застольной тематики:

Поэма твоего пера,
Как шампанея сò льда,
Милее мне, чем òпера
Тристан, а с ним Изольда.

Анненский упомянул Вейнберга в статье "Генрих Гейне и мы (1856-1906)" и воспользовался его переводом: "Гейне имел даже как бы привилегированных русских переводчиков, тесно связавших с его поэзией свои имена: таковыми были М. Л. Михайлов и ныне здравствующий П. И. Вейнберг".

См. также о возможной связи ТП с первой поэтической книгой Вейнберга на странице.

О Вейнберге-переводчике в книге: Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода: [учебник для студентов лингвистических вузов и факультетов иностранных языков]. - М.: ACT: Восток - Запад, 2007:

43

В это время <последняя треть XIX века> появляются литераторы, профессионально занимающиеся переводом художественной литературы. К их числу относится П.И. Вейнберг, показавший русскому читателю произведения Гейне во всей яркости и пестроте красок, с присущей им эмоциональной силой. Его перевод 'Отелло' долгое время считался лучшим по живости русского стиля. Правда, при переводе лирических стихотворений П.И. Вейнбергу недоставало художественного чутья, он не видел главных особенностей оригинала, пользовался первыми попавшимися средствами русского языка и стиха, многое упрощал и огрублял.

<...>

44

В области переводческого теоретизирования в это время выделяется фигура уже упоминавшегося Петра Вейнберга. Именно ему принадлежит идея определить понятие 'хороший перевод' и он же первым попытался этот сделать. Рассуждая о переводах Шекспира Д. Михаловским, он писал: 'Его понятие о хорошем переводе совершенно правильное, ибо он всюду в своих работах старается сохранить внутренний смысл подлинника, его общий, а также местный и временный колорит, характеристические частности, поэтичность; при этом не упускает из виду условий русского языка сравнительно с языком подлинника, вследствие этого не ломает его насильственно для соблюдения точности чисто внешнего свойства, но вместе с тем не позволяет себе и злоупотреблять этим обстоятельством'⁵¹. Вейнберг задается вопросом: для кого именно делаются переводы? И отвечает на него вполне однозначно: для людей, не владеющих языком оригинала, 'для не знающих подлинник'. Отсюда он приходит к выводу, что 'обязанность хорошего переводчика - стараться произвести на этих читателей своих такое же впечатление ... какое производит и подлинник, дать об этом последнем полное или, в тех случаях, когда это, по условиям языка, оказывается

51 Топер П.М. Перевод в системе сравнительного литературоведения. М: 'Наследие', 2000. С. 106.

45

невозможным, приблизительно полное понятие относительно мысли, тона, всех частных подробностей, каковы выражения, эпитеты и т.п.'⁵².

Одним из недостатков литературного процесса П. Вейнберг считал отсутствие развитой переводческой критики, что, действительно, было явлением, характерным для того времени. В одной из своих статей он сокрушается, что после выхода в свет собрания сочинений Шекспира - первого на русском языке - ни один журнал не дал не только подробного серьезно-критического разбора, но даже мало-мальски самостоятельного и солидного отзыва. По его мнению, подобное отношение критики к переводу есть 'одна из существенных причин того, что у нас до сих пор не установились, до сих пор остаются довольно разнообразными мнения насчет того, что значит истинно хороший перевод, какие качества нужно иметь, чтобы быть истинно хорошим переводчиком...'⁵³.

Таким образом, несмотря на значительное общее снижение качества переводов во второй половине XIX века переводческая теоретическая мысль продолжала развиваться, главным образом благодаря деятельности профессиональных русских переводчиков. Вырабатываемые ими подходы к переводу не могли не оказать определенного влияния на переводческую практику, на совершенствование самой технологии перевода. Не случайно А. Блок, говоря о переводческом поколении, к которому принадлежал П. Вейнберг, отмечал: 'Именно они, а не предшествующее им поколение, установили очень прочную традицию, которую расшатать необыкновенно трудно. Ее не расшатала даже великая русская революция'⁵⁴.

52 Перевод - средство взаимного сближения народов. М.: Прогресс, 1987. С. 277.

53 Там же. С. 274.

54 Топер П.М. Перевод в системе сравнительного литературоведения. М.: 'Наследие', 2000. С. 107.

К сожалению, из переводчиков поэзии в учебнике уделено внимание лишь Бальмонту и Брюсову; Анненский назван в перечне.

Вейнберг и Анненский были номинантами на присуждение академической премии имени А. С. Пушкина в 1895 году. Вейнберг представлял перевод трагедии Шиллера 'Мария Стюарт', Анненский - свой первый перевод из Еврипида, трагедию "Вакханки". Первый удостоился половинной премии (500 руб.), второй остался без награды. Рецензент был один и тот же - П. В. Никитин, получивший золотую Пушкинскую медаль (см. коммент. к письму Анненского к Н. Ф. Дубровину от 5 января 1895 г.).

В воспоминаниях В. Кривича:

Как известно, П. И. Вейнберг был на склоне своих лет избран почетным академиком, и не могу не упомянуть, как отец как-то в разговоре по этому поводу заметил вскользь, что, 'вероятно, в Академию Вейнберг избран за длинную бороду'.

Вейнберга отец знал еще, кажется, со времени своей молодости, если не ошибаюсь, он тоже имел какое-то отношение к гимназии Гуревича, - потому что в самом раннем детстве слышал я от отца какой-то экспромт П. И., из которого запомнились две начальные строки:

Словно в Андреевской ленте я
Слушаю тост Иннокентия.

Из времени детства же запомнились и другие, относящиеся к Вейнбергу рифмы:

С брадой Юпитера и с головой Сатурна
Стоит в литературе он,
Как некая поверженная урна,
В которой прах 6-ти журналов заключен.

Слышал я эту эпиграмму тоже от отца, но принадлежит ли она ему или кому-ниб<удь> другому - не знаю.