Сокращения

Открытие: 5.12.2010

Обновление: 25.01.2025

В. Н. Виноградова
Словотворчество
(И. Анненский, М. Волошин, И. Северянин)

фрагменты книги

Источник текста: Очерки истории языка русской поэзии XX века: Образные средства поэтического языка и их трансформация. М.: Наука, 1995. С. 143-151, 176-177.
Это выдержки из второй части указанной коллективной монографии. Тему продолжают разработки, размещённые на этой странице.

Полетаев П. А. Неологизмы Иннокентия Анненского.

Малышева Д. С. Сложные прилагательные в лирике И. Анненского.

Другие статьи по теме:

Никульцева В. В. Сложные индивидуально-авторские новообразования в языке поэзии И. Анненского // Вестник Московского государственного областного университета. Серия 'Русская филология'. 2009. ? 1. С. 51-58.

143

Изучение истории словотворчества как составной части истории поэтического языка требует сопоставительного изучения способов словотворчества и приемов использования поэтических неологизмов, или окказионализмов, в тексте у поэтов разных школ и направлений. Следует помнить, что, как было сформулировано еще в "Тезисах пражского лингвистического кружка [Пражский лингвистический кружок 1967, 29], степень актуализации различных элементов языка в каждом данном отрезке поэтической речи и в поэтической традиции различна, чем и объясняется специфическая для каждого случая градация поэтических ценностей" (курсив авторов). В связи с этим, прежде чем пытаться определить пути эволюции словотворчества в связи с историей поэзии, следовало бы в полной мере изучить роль словотворчества в разных поэтических индивидуальных стилях в их сопоставлении. Определить место словотворчества в "градации поэтических ценностей", по-видимому, можно только в том случае, если предметом рассмотрения будут как индивидуальные поэтические системы, в которых словотворчество играло достаточно заметную роль, так и те из них, где словообразовательные окказионализмы как будто особой роли не играли (при этом следует учитывать, что, возможно, частотность и поэтическая ценность не всегда совпадают).

Поэтический язык развивается не только в произведениях поэтов, обладающих ярко выраженной индивидуальностью в области словотворчества, новообразования-окказионализмы которых часто индивидуализированы и персонифицированы, но и в произведениях авторов, менее ярких в этом отношении, однако, несомненно, оставивших свой след в истории поэзии.

С этой точки зрения попытка сопоставительного анализа эстетической роли словотворчества в поэзии таких разных и малоисследованных поэтов, как И. Анненский, М. Волошин, И. Северянин, представляется вполне оправданной. Они вошли в русскую литературу почти одновременно в начале XX в. и потому имеют как сходные черты, так и индивидуальные особенности в использовании словотворчества.

И. Анненский рассматривается обычно как поэт-импрессионист, для которого 'характерен синтез русской позднеромантической традиции с традициями французских "парнасцев" и символистов. ... Лирике Анненского присуще приглушенное, камерное звучание, причудливая, но всегда психологически мотивированная ассоциативность, пристальное внимание к предмету и детали, предвосхищавшее опыты акмеистов...' [История русской литературы 1983, 472-473].

144

М. Волошина относят "к достаточно известным поэтам символистского лагеря" [Там же, 475], он также испытал влияние парнасцев и импрессионизма. В. Я. Брюсов писал о его первой книге "Стихотворения. 1900-1910": "Книга стихов М. Волошина до некоторой степени напоминает собрание редкостей, сделанное любовно, просвещенным любителем-знатоком, с хорошо развитым вкусом". Брюсов видит здесь руку "настоящего мастера, любящего стих и слово, иногда их безжалостно ломающего, но именно так, как не знает к алмазу жалости настоящий ювелир" (цит. по [Наровчатов 1982, 19]).

И. Северянин, язык которого также обнаруживает сходные черты с языком символистов [Кожевникова 1987, 55], выступил в 1911 г. как эгофутурист и затем стал "нестойким попутчиком кубофутуристов" [История русской литературы 1983, 715], стремившихся к обогащению языка на основе нового словотворчества. Пути этого обогащения у разных поэтов начала века, в особенности у футуристов, могли частично или даже полностью не совпадать [Григорьев 1987, 51-54]. В манифесте А. Крученых и В. Хлебникова провозглашалось, как известно, требование, "чтобы писалось туго и читалось туго, неудобнее смазных сапог или грузовика в гостиной" (цит. по [История русской литературы 1983, 718]). Эгофутуристы, напротив, считали, что язык надо "сделать приятным для всех, а не для меньшинства избранных", ориентировались на благозвучие. Однако стремление к благозвучию у И. Северянина соединялось со стремлением к экзотичным красивостям, что нередко приводило к безвкусию, как писал еще В. Брюсов, хотя ему же принадлежит высказывание, сделанное после выхода сборника "Громокипящий кубок" И. Северянина: "...Не думаем, чтобы надо было доказывать, что Игорь Северянин - истинный поэт" [Критика о творчестве Игоря Северянина 1916, 13].

Словотворчество было одним из основных поэтических приемов в иерархии "поэтических ценностей" языка И. Северянина, именно в этой области он в ряде случаев является новатором.

Работы, исследующие окказионализмы, могут иметь по преимуществу словообразовательную или "поэтическую" направленность. Данная работа преследовала цель выделить типы, или модели, характерные для производства поэтизмов - "экспрессем" (Григорьев В. П.) поэтической речи (т. е. образований для поэтической речи скорее "потенциального", чем окказионального характера) и особенностей их "поэтического" использования в индивидуальных стилях указанных поэтов.

Основное значение, на которое направлено словотворчество поэтической речи - это выражение качеств, признаков, - именно в них художник выражает свое "мировидение" [Виноградова 1984; Ковтунова 1986]. В связи с индивидуальным восприятием мира находится, по-видимому, и основной словообразовательный способ создания экспрессии художественной речи - обновление (остранение, "очуждение") словообразовательной структуры слова.

Поэтические неологизмы, или окказионализмы, являются одной из наиболее экспрессивных черт поэтической речи. Их экспрессивность основывается на задерживающей внимание остраненности их слово-

145

образовательной структуры (т. е. ненормативности с точки зрения общекоммуникативной речи), на актуализированности их "внутренней формы" - "ближайшего этимологического значения", по выражению А. А. Потебни. Экспрессивность окказионализма в поэтической речи создается, кроме того, и тем, что многие окказионализмы образуются для выражения тропеических значений в своем "внутреннем контексте", они могут быть также составной частью развернутого образного контекста, участвовать в создании различного рода фигур речи, использоваться для создания ритма и рифмы, определенной звукописи.

Поскольку авторские поэтические неологизмы являются средством выражения "образа автора" или точки зрения лирического героя, постольку они редко являются "чистыми" номинациями реалий - чаще всего, как уже говорилось, это обозначения качеств, свойств, выражающих восприятие и авторское отношение, а также эмоциональные и/или оценочные авторские переименования¹.

1 Обращаясь к будущему Мастеру, М. Волошин писал [1982, 237]:

Так, высвобождаясь
От власти малого, беспамятного "я",
Увидишь ты, что все явленья -
Знаки,
По которым ты вспоминаешь самого себя
И волокно за волокном сбираешь
Ткань духа своего, разодранного миром.

Ср. также высказывание И. Анненского [1987, 431] в статье "Что такое поэзия?": "Мир, освещаемый правдивым и тонким самоанализом поэта, не может не быть страшен, но он не будет мне отвратителен, потому что он - я".

"Образ автора" и в поэзии обычно обладает определенной социальной прикрепленностью или значимым отсутствием ее, что также отражается в использовании социально характерных или ориентированных на отсутствие такой характерности способов образования окказионализмов. Таким образом, окказионализмы могут обладать экспрессивностью эмоциональной или интеллектуальной оценочности, а также экспрессивностью социальной характерности. Указанные виды экспрессивности могут совмещаться в одном образовании².

2 Еще в античных риториках поэтическое словоупотребление определяется как такое, в которое "обильно вмешивают те редкие или непривычные, или образные, или новосозданные слова, которыми роскошествует поэзия" [Дионисий Галикарнасский 1978, 213].

Основной задачей работы является рассмотрение индивидуально-поэтических приемов создания новых, экспрессивных, останавливающих на себе внимание необычностью своей внутренней формы слов, таких как способы варьирования аффиксов и корней в пределах синонимичных словообразовательных моделей, пути нового лексического наполнения общеязыковых моделей, создания окказиональных моделей, возрождения устарелых способов образования, выражения в словообразовательной структуре слова тропеических значений. В связи с преобладающей направленностью словотворчества на выражение признаковых значений, мы будем в первую очередь рассматривать способы образования прилагательных-эпитетов и отадъективных существительных - имен качества и

146

состояния, глаголов, выражающих становление или выявление признака, наречий со значением качественного определения, а также всех частей речи, выражающих значение качества, признака и его образного представления в форме метафоры, олицетворения, метонимии и т. п.

И. АННЕНСКИЙ

Как уже говорилось, словотворчество не было одним из главных способов экспрессивизации в поэтической речи И. Анненского. Однако и ему не были чужды некоторые словообразовательные способы остранения. Он не отвергал их и в своих теоретических работах. В статье "Что такое поэзия?" И. Анненский [1987, 430] писал о "новой поэзии": "Растет словарь. Слова получают новые оттенки, и в этом отношении погоня за новым и необычным часто приносит добрые плоды. Создаются новые слова и уже не сложением, а взаимопроникновением старых".

В поэтической речи И. Анненского прежде всего обращает на себя внимание создание новых эпитетов путем окачествления прилагательных, использования их в сочетаниях, указывающих на их метафоричность, что свидетельствует об актуализации и их словообразовательной структуры: Если ночи тюремны и глухи, / Если сны паутинны и тонки / Так и знай, что уж близки старухи, / Из-под Ревеля близки эстонки (Старые эстонки); Мягкие тучи пробив, / Медное солнце смеялось (Сизый закат); Сад погиб... / А что мне в этом. / Если в полдень глянешь ты / Хоть эмалевым приветом / Сквозь последние листы? (Осенняя эмаль).

И. Анненский использует традиционно-поэтические отглагольные прилагательные с суф. -л- "вместо" общеупотребительных причастий [Земская 1964, 426]. Кроме эффекта остраненности, возникающего благодаря использованию устаревшего словообразовательного средства, суф. -л- привлекал, вероятно, и большей своей эвфоничностью: За тучей разом потемнелой (Июль); обгорелого письма (Еще один); роз поблеклых (Параллели); ослабелый... снег (Снег); Только камни у мерзлых пустынь (Петербург); И маки сохлые, как головы старух (Маки); Облака повисли с высей, / Помутнелы - ослабелы (Братские могилы).

Присоединение притяжательного суф. -ов/-ев к неодушевленному существительному выражает олицетворение: Синью нежною, как пламя,/ Горды солнцевы палаты (Тоска синевы).

Из приставочных прилагательных можно отметить бестенный и надлунный: Глядит туманный диск луны, еще бестенной (Тоска мимолетности); Туда, к надлунным очертаньям ("Парки - бабье лепетанье").

Сложные прилагательные - один из самых излюбленных видов эпитетов И. Анненского*. Среди них много и достаточно употребительных, чаще всего выражающих оттенки цветовые: просвет зелено-золотистый; в гроздьях розово-лиловых; светлей златисто-розовых углей и под. Большой интерес представляют сочетания следующих видов признаков.

* Примеры "искусного подбора и составления сложных слов" отмечены Анненским у А. Н. Майкова, см. в статье "А. Н. Майков и педагогическое значение его поэзии" (1898). Ещё одно свидетельство склонности к сложным словам в статье "Бальмонт - лирик": "Постигший таинство русской речи, Бальмонт не любит окаменелости сложений, как не любит ее и наш язык. Но зато он до бесконечности множит зыбкие сочетания слов, настоящее отражение воспеваемых поэтом минутных и красивых влюбленностей". И далее - целый набор примеров сложных прилагательных из стихотворений Бальмонта.

147

Одна основа сложного прилагательного выражает эмоции по отношению к признаку, выраженному второй основой: Камни млеют в истоме, / Люди залиты светом, / Есть ли города летом / Вид постыло-знакомей? (Тоска белого камня); Я не смел, я боялся уснуть: / Два мучительно-черных крыла / Тяжело мне ложились на грудь (Утро); А к рассвету в молочном тумане повис / На березе искривленно-жуткий / И мучительно-черный стручок (Осень); Ты памятник оставишь по себе, / Незыблемый, хоть сладостно-воздушный... (Другому).

Сложные прилагательные объединяют близкие, синонимичные признаки, усиливающие друг друга: И всю ночь кто-то жалостно-чуткий / На скамье там дремал (Осень); Нас тешит демонской игры / За тучей разом потемнелой / Раскатно-гулкие шары (Июль); Где грезы несбыточно дальней / Сквозь дымы златятся следы?.. (Просвет).

В поэтической речи И. Анненского нередки соединения разнородных признаков, которые как бы оказываются зависимыми друг от друга: А даль так мутно-безответна (Сирень на камне); В недвижно-бессонной ночи (Тоска медленных капель); И разлучить не можешь глаз / Ты с пыльно-зыбкой позолотой (Май); На лице твоем, ласково-зыбкий, / Белый луч притворился улыбкой... (Трилистник дымный); Есть слова - их дыханье, что цвет, / Так же нежно и бело-тревожно (Невозможно).

Следует отметить парадоксальные, оксюморонные сочетания основ в сложных прилагательных: Последний снег был темно-бел (Черная весна); Только утро любви не забудь! / Да ожившей земли в неоживших листах / Ярко-черную грудь! (В марте); От уверенно-зыбкой постройки / (Под зеленым абажуром).

Сочетания с метафорическим значением одной из основ нечасты у И. Анненского. Метафора выражена первой частью сложного прилагательного: Как жалко было мне ее недвижных глаз / И снежной лайки рук, молитвенно-покорных! (После концерта). В поэзии И. Анненского можно также отметить сложные суффиксальные прилагательные с подчинительным соотношением основ: Ушла, - и холодом пахнуло / По древожизненным листам (На пороге); в образном контексте: Золотоцветный свой букет (Villa nazionale); На зыби златошвейные... / В сады зеленовейные (Тоска отшумевшей грозы).

И. Анненский раздвигает рамки использования сложных прилагательных с нулевым суффиксом, которые в литературном языке образуются от названий частей тела человека или животного. Кроме прилагательных бледнолицый, зеленолицый, сумнолицый у него находим темноризый, пышноризый, темнолистый, пустоплясый, сребролукий: И этот призрак пышноризый (Из окна); чрез полог темнолистый (Миражи); скиталец небес праздносумый (Месяц). И. Анненский использует подобные прилагательные в образных контекстах при олицетворении: луны зеленолицей (Первый фортепьянный сонет); Или лучше тучи сизой, / Чутко-зыбкой, точно волны, / Сумнолицей, темноризой (Тоска синевы).

148

Молоточков лапки цепки,
Да гвоздочков шапки крепки,
Что не раз их,
Пустоплясых,
Там позастревало.
(Кзк-уок на цимбалах)

Такое олицетворение может одновременно выражать и метонимию: Сбита в белые камни / Нищетой бледнолицей (Тоска белого камня). Оно может сочетаться с метафорой, выраженной сложным прилагательным: Встревожит месяц сребролукий (Лилии).

Некоторые наречия в поэтической речи И. Анненского характеризуют скорее субъект действия, чем само действие - тенденция такого использования намечается и в зарубежной и русской поэзии еще в XIX в., отмечается и в прозе [Ермакова 1969]: Клубятся тучи сизоцветно (Сирень на камне); И лишь мерцание свечи / Лилось там жидко и огнисто (Аметисты).

В поэтической речи И. Анненского довольно широко используются имена качества. Выбор признаков, как уже говорилось, в художественной речи выражает особенности мировидения поэта. Обозначения признаков в виде имен качества, чаще всего с продуктивным суф. -ость становятся объектом описания (ср. такие заглавия, как "Дремотность" в "Трилистнике дождевом"), объектом действий и обращений в тексте (Ведь под снегом сердце билось, / Там тянулась жизни нить: / Ту алмазную застылость / Надо было разбудить... Для чего так сине пламя / Раскаленность так бела... - Дочь Иаира; О тусклость мертвого заката - Тоска кануна); средством оценки (Прах и гнилость... Накренилось... А стоит - Старая усадьба).

Качества являются также объектом чувств и оценок: Полюбил бы я зиму ... Эта резанность линий / Этот грузный полет (Снег); А теперь влюбилося / В бездонность бирюзы, / В ее глаза усталые (Тоска отшумевшей грозы); Я так люблю осенние утра / За нежную невозвратимость ласки! (Гармония); Что видел здесь я, кроме зла и муки, / Но все простил я тихости теней (На северном берегу); И перед нею так бледна / Вещей в искусстве прикровенность (Поэту).

Следует также упомянуть метонимическое использование имени качества, характеризующего пространство, место: И уходишь так жадно / В лиловатость отсветов / С высей бледно-безбрежных / На две цепи букетов (Тоска белого камня). Качество, олицетворяясь, само приобретает признаки, определения: В жидкой заросли парка береза жила, / И черна, и суха, как унылость... (Весна). Здесь качество служит предметом сравнения (случай перевернутого сравнения, т. к. отвлеченные качества обычно служат объектом сравнения с конкретными предметами).

149

Имена качества с другими суффиксами подчиняются тем же закономерностям. Из них следует выделить, видимо, авторский неологизм - скользота (от скользкий):

И что надо лечь в угарный
В голубой туман костра,
Если тошен луч фонарный
На скользоте топора.
(То и это)

Кроме узуальных отадъективных образований с нулевым суффиксом и смягчением конечного согласного - синь, рань, просинь, у И. Анненского использовано редь (от редкий): И сиреневой редью игла / За мерцающей кистью ходила (Рабочая корзинка).

Для поэтической речи И. Анненского характерно использование имен действия на -ние, -тие в значении не собственно действия, а качественного состояния, возникающего в результате действия: И только тусклое стекло / Пожаром запада блистает. / К нему прильнув из полутьмы / В минутном млеет позлащеньи / Тот мир, которым были мы... (Май); На белом небе все тусклей / Златится горняя лампада, /И в доцветании аллей / Дрожат зигзаги листопада (Листы); А вот и вихрь, и помутненье, / И духота, и сизый пар (Майская гроза).

Интересно, что множественное число имен действия в поэтической речи не обязательно означает их овеществление (хотя, конечно, можно представить нечто похожее на лучи, цветовые пятна). Именно в таких образованиях поэт фиксирует "мимолетности"³: И бродят тени, и молят тени: / "Пусти, пусти!" / От этих лунных осеребрений / Куда ж уйти? (Призраки); В голубых фонарях / Меж листов на ветвях, / Без числа / Восковые сиянья плывут (Струя резеды в темном вагоне); Чтоб со скатерти трепетный круг / Не спускал своих желтых разлитий (Рабочая корзинка).

³ "Красота свободной человеческой мысли в ее торжестве над словом, чуткая боязнь грубого плана банальности, бесстрашие анализа, мистическая музыка недосказанного и фиксирование мимолетности - вот арсенал новой поэзии", - писал И. Анненский [Анненский 1987, [423].

Следует отметить также приставочные и сложные существительные с суф. -uje: влюбилась ты / В неразрешенность разнозвучий (Поэзия); и пустодушье чинуша (Бессонные ночи); И вырез жутко бел среди наплечий черных (После концерта).

Представляет несомненный интерес такое индивидуальное новообразование И. Анненского, как желтосерп - тип в поэтической речи до него как будто неизвестный, хотя можно вспомнить топонимы типа Белоозеро [Русская грамматика 1980, 242]: На горелом пятне желтосерп (Месяц).

Из средств выражения разных степеней интенсивности можно отметить сложения с полу- и все-: И люблю я сильнее в разлуке / Полусвет-полутьму

150

наших северных дней (Тоска синевы); Полусон, полусознанье, / Грусть, но без воспоминанья (Дремотность. Сонет); На томительной грани всесожженья весны (Снег).

Окказионализмы-глаголы представлены в речи И. Анненского единичными примерами. Из глаголов с суф. -еть можно отметить (кроме традиционно-поэтических типа бледнеть - на бледнеющей шири и под.) приставочное образование захолодеть, которое, благодаря необычной сочетаемости, становится очень емким по смыслу, вбирающим в себя значения по крайней мере двух глаголов - запечатлеться и холодеть путем их "взаимопроникновения", если воспользоваться вышеприведенным определением И. Анненского:

А сад заглох... и дверь туда забита...
И снег идет... и черный силуэт
Захолодел на зеркале гранита.
(Черный силуэт)

Среди глаголов на -ить, используемых И. Анненским, и традиционно-поэтические образования типа златить: Уже лазурь златить устала / Цветные вырезки стекла (Тоска возврата); и более редкие дождить, клубить 'сматывать в клубок': Мелко, мелко, как из сита, / В тарантас дождит туман (Картинка); И чтоб ты разнимала с тоской / Эти нити одну за другой, / Разнимала и после клубила (Рабочая корзинка).

Среди приставочных глаголов с этим суффиксом следует отметить, вероятно, традиционное поэтическое отуманить и более редкое замшить - у поэта представлены эпитеты-страдательные причастия от этих глаголов: И отуманенный сад / Как-то особенно зелен (Сизый закат); крест замшенный (Сирень на камне).

Глаголы на -иться, образованные от прилагательных или существительных, означают в поэтической речи И. Анненского выявление признака: В блестках туманится лес (Закатный звон в поле); Нежным баловнем мамаши / То болъшиться, то шалить... (С четырех сторон чаши).

В подобных традиционно-поэтических образованиях могут быть выражены привычные метафоры (Волна золотится - Параллели), которые оживляются новой сочетаемостью глагола: Вы спокойны... Лишь у губ / Змеится что-то бледное (Кошмары); Зябко пушились листы, / Сад так тоскливо шумел (Тоска сада).

Можно отметить глаголы и эпитеты-причастия от глаголов с приставками, означающими интенсивность - из-, раз-, про-: Помню дым от струи водомета, / Ведь изнизанный синим огнем... (Я на дне); И слезы осени дрожат / В ее листах раззолоченых (Август); И пробрызнула кровь моя алым фонтаном / Ив лучах по цветам разошлася туманом (Из Верлена).

У И. Анненского есть несколько звукоподражательных образований, которые призваны имитировать детскую речь (или речь, обращенную к

151

детям): Полюбился нам буркот, / Что буркотик, серый кот... (Без конца и без начала. Колыбельная). Интересно также стихотворение, целиком построенное на звукоподражании - оно снабжено заглавием-объяснением: "Колокольчики. Глухая дорога. Колокольчик в зимнюю ночь рассказывает путнику свадебную историю":

Лопотуньи налетали
Болмоталы навязали,
Лопотали - хлопотали,
Лопотали, болмотали,
Лопоталы поломали.
                               Динь!

Из приемов включения окказионализмов в текст у И. Анненского следует отметить анафору. В анафорических построениях актуализируется словообразовательная структура слов, наделенных одним и тем же префиксом: Не угадать Царице Юга / Тот миг шальной, когда она / Развяжет, разоймет, расщиплет / Золотоцветный свой букет / И звезды робкие рассыплет / Огнями дерзкими ракет (Villa nazionale).

Словообразовательные синонимы призваны выразить интенсивность качества или действия:

Ты нас томишь, боготворима,
В просветы бледные сквозя, -
Так неотвязно, неотдумно ...
Что, полюбив тебя, нельзя
Не полюбить тебя безумно.
(Поэзия. Сонет)

Как видим, новообразования часто используются в позиции рифмы.

И. Анненский в основном развивает традиционные пути создания остраненного эпитета: образование эпитетов - качественных прилагательных с метафорическим значением, сложных прилагательных с весьма причудливыми сочетаниями основ - от традиционных цветовых - "оттеночных", эмоционально-оценивающих, до сочетаний разнородных по смыслу основ и даже оксюморонных, что можно связать с такой общей чертой поэтического языка И. Анненского, как "мастерство контрастов" [Федоров 1984, 167]. Сложные двойные эпитеты - наиболее многочисленный разряд поэтических неологизмов у И. Анненского. В его поэтической речи представлены также типичные для поэтического языка XX в. словообразовательно-синтаксические возможности использования имен качества как субстантивированного признака, а также наречий. Несмотря на малочисленность словообразовательных новообразований других разрядов, они отражают некоторые тенденции, развитые потом другими поэтами. Так, Анна Ахматова отмечает, например, что в "Колокольчиках" Анненского (о звукоподражательных новообразованиях которого см. выше) "брошено зерно, из которого затем выросла звучная хлебниковская поэзия" [Ахматова 1990, 236]. Она указывает, что в его творчестве есть отдельные черты, которые затем были развиты в поэтической речи В. Маяковского, Б. Пастернака и ее собственной [Там же].

<...>

176

Таким образом, в творчестве И. Анненского, М. Волошина, И. Северянина такой художественный прием экспрессивизации поэтической речи, как словотворчество, используется в разной мере, что связано и с характером представляемых этими поэтами направлений, и с особенностями их индивидуального стиля. Для того, чтобы вынести окончательное суждение о ценности словотворчества в градации поэтических ценностей каждого из этих поэтов, необходим анализ идиостилей этих поэтов в целом, иначе можно уподобиться тому критику, о котором Н. Гумилев писал: "Сноб считает себя просвещенным читателем: он любит говорить об искусстве поэта. Обыкновенно он знает о существовании какого-нибудь техни-

177

ческого приема и следит за ним при чтении стихотворения. Это от него вы услышите, что X - великий поэт потому, что вводит сложные ритмы, Y - потому, что создает новые слова, Z - потому, что волнует путем повторений. Он..., учитывая только один, редко два, или три приема, неизбежно ошибается самым плачевным образом" [Гумилев 1990, 496].

ЛИТЕРАТУРА

Анненский И. Избранное. М.: Правда, 1987.

Ахматова А. Сочинения. Т. 2. М., 1990.

Виноградова В. Н. Стилистический аспект русского словообразования. М., 1984.

Григорьев В. П. Северянин и Хлебников // О Игоре Северянине. Череповец, 1987.

Гумилев Н. Золотое сердце России. Сочинения. Кишинев, 1990.

Ермакова О. П. О связи словообразовательных и синтаксических явлений // Вопросы синтаксиса русского языка. Калуга, 1969.

Земская Е. А. Изменения в системе словообразования прилагательных // Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в.... М., 1964.

История русской литературы. Л., 1983. Т. 4.

Ковтунова И. И. Поэтический синтаксис. М., 1986.

Кожевникова Н. А. О словоупотреблении Игоря Северянина // О Игоре Северянине. Череповец, 1987.

Критика о творчестве Игоря Северянина. М., 1916.

Наровчатов С. С. Волошин // М. Волошин. Стихотворения. Л., 1982.

Пражский лингвистический кружок. М, 1967.

Русская грамматика. М., 1980. Т. 1.

Федоров А. Иннокентий Анненский. Л., 1984.

П. А. Полетаев
Неологизмы Иннокентия Анненского

Источник: https://stihi.ru/2019/11/09/3989
Ошибки (погрешности набора) исправлены. Стихотворения Анненского не приводятся, оставлены только ссылки (атрибуция сокращена).

Перечень сложных слов бессистемный (почти алфавитный). И не полный. Далеко не все слова из перечня - неологизмы.

Извлечение из: Полетаев П. А. О литературных нормах в русской поэзии. Часть 9.

1. О неологизмах Иннокентия Анненского

Филолог Андрей Фёдоров (1906-1997) (528), автор монографии о жизни и творчестве Иннокентия Анненского (70), написавший предисловие к трём изданиям его стихотворений (1939, 1959, 1990) (529), утверждал, что 'в языке Анненского нет ни особых новшеств, ни вообще каких-либо нарочитых сложностей, что он не прибегает к методу словотворчества, к образованию новых слов, излюбленных русскими 'декадентами''.

Тем не менее, он отметил как 'редкое исключение' один сочинённый поэтом новый эпитет 'древожизненные' из стихотворения 'На пороге'. С таким мнением нельзя согласиться, не проанализировав и другие стихотворения Анненского, а также другие исследования его творчества.

Например, Маковский (530), в противоположность Фёдорову отметил, что Анненский больше, чем кто-либо из русских поэтов любил неологизмы'.
Множество новых составных словообразований указано в 'Книге отражений' Анненского (527).

2. Сложно-составные неологизмы Иннокентия Анненского

Согласно исследованию Никульцевой (531), среди неологизмов Анненнского, более половины (она насчитала 85 таких новообразований) представляли сложно-составные прилагательные, составляющие большинство, связанных с различным цветом и его оттенками, или со звуком Среди авторских сложно-составных новообразований Анненнского были отмечены также существительные и наречия, построенные 'на цветовых, вкусовых, звуковых, обонятельных, осязательных и т.п. ощущениях человека' (531).

1.1. <нумерация?> Примеры со сложно-составными неологизмами Анненского, связанными с цветом

БАНАЛЬНО-ПЁСТРАЯ зала 'О нет, не стан' (1906)

БЕЛО-ТРЕВОЖНО 'Невозможно' (1907)

БЛАГОУХАННО-БЕЛОЕ крыло 'Леодамия' <так.>. Действие второе. Явление шестое.

БЛЕДНО-БЕЗБРЕЖНЫЕ выси 'Тоска белого камня' (1904)

БЛЕДНО-ЖЁЛТЫЙ цвет, доски СЕРЕБРИСТО-ЖЁЛТЫ, иней МЕРТВО-ТАЛЫЙ 'Хризантема' (1904); 'Трилистник лунный' (1906)

БЛЁКЛО-ПРИЗРАЧНАЯ луна, ВОЗДУШКО-ЧЁРНЫЙ стан 'Трилистник призрачный' (1910)

БУМАЖНО-БЛЕДНА 'Прерывистые строки' (1909)

ВОЗДУШНО-ЧЁРНЫЙ стан растений 'NОХ VITAE' (1910)

ГРЯЗНО-БЛЕДНЫЕ дни 'Ямбы'. Из цикла 'Трилистник проклятия' (1906)

ДЫМНО-ДАЛЕКИ 'Зимнее небо' Из цикла 'Трилистник лунный' (1910)

ЗЕЛЕНОЛИЦЫЙ 'Идеал' (1904)

ЗЛАЧЁНО-БЕЛЫЙ 'Но для меня свершился выдел:' (1898)

КАРТОННО-СИНИЙ свод 'Трилистник бумажный' (1910)

КРОТКО-СИНИЕ лучи 'Сон и нет' (Из посмертных стихов Анненского, опубликованных в 1923 г.)

ЛИНЯЛО-ВЕТХИЙ 'Трилистник осенний' (1910)

ЛИНЯЛО-ЗЕЛЁНЫЙ флаг 'Тоска вокзала' (1910). Из цикла 'Трилистник вагонный'

ЛУКАВО-СИНИЕ посулы 'Фамира-кифарэд. Вакхическая драма' (1906)

Здесь эпитет 'лукаво-синие' относится и к глазам и к посулам, объединённым в образе 'глаз посул' (глаз каких, чего? - посул). Понятно, что глаза могут быть синими и лукавыми, а лукавые посулы стали также, как и их 'глаза', синими. Таким образом поэт увидел у посул синие и лукавые глаза, что является его оригинальной поэтической метафорой.

ЛУННО-ТАЛЫЕ дали, ТЁМНО-СНЕЖНЫЙ путь 'Квадратные окошки' (1910). Из цикла 'Трилистник призрачный'.

МОЛЯЩЕ-ПРИЗЫВНЫЙ голос 'Царь Иксион' (1902). Действие первое. Явление второе.

МУЧИТЕЛЬНО-ЧЁРНЫЕ крыла, МУЧИТЕЛЬНО-ЧЁРНЫЙ стручок 'Утро' (1904); 'Осень'. Опубл. в сборнике 'Кипарисовый ларец' (1910).

МУТНО-БЕЗОТВЕТНАЯ даль 'Сирень на камне' (1904)

МУТНО-ЛУННЫ выси 'Смычок и струны' Из цикла 'Трилистник соблазна' (1908)

НЕЖНО-ЛИЛЕЙНЫЙ 'Фамира-кифарэд. Вакхическая драма' (1906).

ОМЫТО-ГОЛУБЫЕ небеса 'Июль'. Сонет (1900)

ПЫШНОРИЗЫЙ призрак 'Из окна' (Посмертные стихи. Опубликованы в 1923 г.)

СЕРЕБРИСТО-СВЕТЛА 'Дождик' (1909). Из цикла 'Трилистник дождевой'

СИЗО-РОЗОВЫЙ отсвет 'Трилистник бумажный' (1910)

СИЗОЦВЕТНО 'Сирень на камне' (1904)

СИНЕ-ПРИЗРАЧНЫЕ высоты 'Пэон Второй - Пэон Четвертый'. Сонет из цикла 'Трилистник шуточный' (1910)

'Пэон второй - пэон четвертый - четырехсложные стихотворные стопы, в которых сильными являются соответственно второй и четвертый слоги' (533).

СРЕБРОЛИСТАЯ чара 'Квадратные окошки' (1910). Из цикла 'Трилистник призрачный'.

ТЁМНО-БЕЛ снег 'Чёрная весна' (1906)

ХМЕЛЬНО-РОЗОВЫЙ напиток 'С четырех сторон чаши' (1900-е гг.)

ХОЛОДНО-ДЫННЫЙ закат 'Меж нами сумрак жизни длинной...' Н. С. Гумилеву (1906).

ЧУТКО-ЗЫБКОЙ, СУМНОЛИЦЕЙ, ТЁМНОРИЗОЙ 'Тоска синевы' (Посмертные стихи. Опубликованы в 1923 г.)

Здесь, в этом примере, вместе с неологизмом, связанным с цветом (тёмноризой), мы выделили и другие; чутко-зыбкой и сумнолицей, так как они даны поэтом в одной строфе.

ТОСКЛИВО-БЕЛЫ стены 'Тоска мимолётности' (1904)

ЯРКО-ЧЁРНАЯ грудь 'В марте'. Из цикла 'Трилистник соблазна' (1910).

1.2. Примеры со сложно-составными неологизмами Анненского, связанными со звуком

ГУЛКО-КАМЕННЫЕ твердыни 'Сон и нет' (Из посмертных стихов Анненского, опубликованных в 1923 г.)

ЖУРЧАЩЕ-ЖАРКИЙ жир 'Два Парижа. Днём' (1904). Перевод стихотворения французского поэта-символиста Тристана Корбьера (1845-1875) (534)

РАСКАТНО-ГУЛКИЕ шары 'Июль'. Сонет (1900)

ТИХОВЕЙНЫЕ утрА 'Квадратные окошки' (1910). Из цикла 'Трилистник призрачный'.

ТИХО-ПЕЧАЛЬНОЕ 'Сестре. А. Н. Анненской'. Из книги 'Кипарисовый ларец' (1910)

1.3. Другие примеры со сложно-составными неологизмами Анненского

ДРЕВОЖИЗНЕННЫЕ листы 'На пороге. (Тринадцать строк)'

Неологизм 'древожизненные' дан поэтом на основе известного библейского, мифологического и поэтического выражения 'древо жизни', о котором мы уже упоминали ранее в данной работе, цитируя книги Ветхого и Нового завета Библии. Ещё раз напомним, что в Ветхом завете (Бытие, гл. 2, ст. 9) сказано, что это - 'дерево жизни посреди рая' (31): <...>

И в Новом Завете, в Откровении апостола Иоанна (Апокалипсисе) сказано: <...> (гл. 22, ст. 2). (31). Из изречения апостола Иоанна проясняется и словосочетание в стихе Анненского 'ПО ДРЕВОЖИЗНЕННЫМ ЛИСТАМ'.

ДУШИСТОРОСОЙ, ПУШИСТОКОСОЙ 'Фамира-кифарэд. Вакхическая драма' (1906).

ДУШНО-МЯГКИЙ день 'Дремотность'. Сонет. Из книги 'Кипарисовый ларец' (1910)

ЖАЛОСТНО-ЧУТКИЙ 'Осень'. Из цикла 'Контрафакции'. Опубл. в сборнике 'Кипарисовый ларец' (1910).

ЗЫБКО-ЖГУЧАЯ пустыня мира 'Поэзия'. Сонет (Опубликован в сборнике Посмертные стихи Иннокентия Анненского в 1923 г.)

ИСКРИВЛЕННО-ЖУТКИЙ стручок МУЧИТЕЛЬНО-ЧЁРНЫЙ стручок 'Осень'. Из цикла 'Контрафакции'. Опубл. в сборнике 'Кипарисовый ларец' (1910).

ЛАСКОВО-ЗЫБКИЙ луч 'Если больше не плачешь, то слезы сотри...' (1916)

ЛИНЯЛО-ВЕТХОЕ небо 'Ты опять со мной' (опубликовано в 1910 г.)

ЛУННО-ТАЛЫЕ дали 'Квадратные окошки' (1910). Из цикла 'Трилистник призрачный'.

ЗЛАТОШВЕЙНЫЕ, сады ЗЕЛЕНОВЕЙНЫЕ 'Тоска отшумевшей грозы' (1904).

МИЛЬОННО-КОЛОКОЛЬНАЯ Москва Надпись на 'Сочинениях' А. Н. Островского. (1903) Из сборника 'Надписи на книгах и шуточные стихи'

МОЛИТВЕННО-ПОКОРНЫЕ руки 'После концерта'. Из цикла 'Трилистник толпы' (1910)

НЕЖНО-ЖЕЛАННЫ 'Дымы. Зимний поезд' (1910)

НЕЖНО-ЗЫБОК стан 'О нет, не стан' (1906)

НЕЖНО-ОТВЕТНЫЕ, ЗЛАТОЦВЕТНЫЕ 'Фамира-кифарэд. Вакхическая драма' (1906).

НЕСБЫТОЧНО-ДАЛЬНЯЯ грёза Просвет (1906)

НЕТРОНУТО-ТОРЖЕСТВЕННЫЙ убор 'Другому' Из сборника 'Кипарисовый ларец' (1910)

ОБИЖЕННО-СЕРДИТО 'Трилистник из старой тетради' (1910)

ПОСТЫЛО-ЗНАКОМЕЙ 'Тоска белого камня' (1904)

ПЫЛЬНО-ЗЫБКАЯ позолота 'Май'. Из сборника 'Тихие песни' (1904)

СЛАДОСТНО-ВОЗДУШНЫЙ памятник 'Другому' Из сборника 'Кипарисовый ларец' (1910)

СЛАДКО-НЕПОНЯТНО 'Стансы ночи. О. П. Хмара-Барщевской'. Из книги 'Кипарисовый ларец' (1910).

СЛАДОСТНОВЕЙНЫЙ 'Фамира-кифарэд. Вакхическая драма' (1906).

УБОГО-СЛАБОДУШНАЯ нищета 'Другому' Из сборника 'Кипарисовый ларец' (1910)

УВЕРЕННО-ЗЫБКАЯ постройка 'Под зеленым абажуром'. Из сборника 'Тихие песни'. (Опубл.: 1904).

Прилагательное 'уверенно-зыбкая', использованное поэтом как эпитет к существительному постройка, является оксюмороном, образно сочетающим противоречащие друг другу понятия уверенности и зыбкости.

3. Неологизмы Иннокентия Анненского образованные префиксно-суфиксальным путём

БЕЗЛЮБАЯ 'Моя тоска' (1909)

Понятно, что безлюбая означает без любви. В процитированном контексте, если брать только этот катрен, непонятно противопоставление любви светлой и 'любви безлюбой', которую автор называет своей. На самом деле безлюбая в стихотворении Анненского вовсе не его любовь, а его тоска, которой и посвящено стихотворение.

Уже в первом катрене он написал:

Пусть травы сменятся над капищем волненья
И восковой в гробу забудется рука,
Мне кажется, меж вас одно недоуменье
Все будет жить мое, одна моя Тоска:

И заканчивается это стихотворение всё разъясняющим катреном:

Я выдумал ее - и все ж она виденье,
Я не люблю ее - и мне она близка;
Недоумелая, мое недоуменье,
Всегда веселая, она моя Тоска.

Нет, тоску автор не любит, как он разъяснил, но она ему всё-таки близка. И она-то и есть безлюбая. Тем не менее, в последней строке мы снова сталкиваемся с противоречием: 'Всегда веселая, она моя Тоска'. Как может быть тоска весёлой? Как видно, здесь пример оксюморона, т.е. 'нарочитого сочетания противоречивых понятий' (126).

4. Окказионализмы Иннокентия Анненского, образованные суфиксальным путём

БОЛЬШИТЬСЯ 'С четрёх сторон чаши' (1900-е гг.)

Придуманный Анненским глагол, по-видимому означавший 'представляться большим', не прижился в русском языке и это новое слово, на мой взгляд, следует считать окказионализмом.

ЖЕЛТОВАТЕНЬКИЙ 'Шарики детские'. Из цикла 'Трилистник балаганный' (1910)

Прилагательное 'желтоватенький' относилось к детскому шарику. Катенька здесь просторечный шутливый историзм означавший 'дореволюционный сторублёвый кредитный билет с изображением Екатерины II' (23).

Сноски:

528 См. 'Фёдоров, Андрей Венедиктович' в Википедии.
529 См. Ин. Анненский. Стихотворения. Вступительная статья и примечания А.Федорова. (Библиотека поэта. Малая серия ? 54). Советский писатель: 1939.
530 См. Маковский С.К. Портреты современников. Нью-Йорк. Изд. им. Чехова, 1955.
531 См. статью В.В. Никульцева. Сложные индивидуально-авторские новообразования в языке поэзии И. Анненского. Вестник МГОУ ?1. www.vestnik-mgou.ru
532 См. статьи 'Кифаред' и 'Кифара' в Википедии.
533 См. Останкович А. В. Гармоническая структура русского классического сонета XVIII - первой половины XX века. ДД. М.: 2009.
534 См. статью 'Корбьер, Тристан' в Википедии.

Д. С. Малышева
Сложные прилагательные в лирике И. Анненского

Источник: Молодой ученый. 2021. ? 18 (360). С. 300-301. https://moluch.ru/archive/360/80422/

300

На базе сборника стихотворений И. Анненского 'Кипарисовый ларец' в статье рассматриваются авторские сложные прилагательные, определяются наиболее типичные для языка поэта лексико-семантические группы сложных прилагательных. Выявляются их особенности употребления в лирике поэта. Также анализируются некоторые случаи использования поэтом сложных прилагательных.

Ключевые слова: сложные прилагательные, поэты-символисты, колоративные прилагательные, И. Анненский.

Вопросы изучения художественного слова и его эстетических возможностей всегда остаются актуальными в лингвистической науке. Многие поэты и писатели использовали в своих произведениях сложные прилагательные с целью сделать свои творения более яркими и запоминающимися. Причем у каждого писателя или поэта существует свой идиостиль.

Чаще всего одобряли использование сложных прилагательных поэты - символисты: А. Белый, В. Брюсов, К. Бальмонт, А. Блок и др. Существует множество работ, посвященных характеристике языка символистов, но, по мнению Н. А. Кожевниковой, лингвиста, представителя Виноградовской школы в языкознании, лучшая работа в отечественной науке по данной теме - В. Гофман 'Язык символистов', опубликованная в 1937 г. В его статье говорится о том, что они культивировали различные виды сложных прилагательных: 'Ин. Анненский писал: 'Большая зыбкость прилагательного, а отсюда и его большая символичность, так как прилагательное не навязывает нашему уму сковывающей̆ существенности, делает прилагательное едва ли не самым любимым словом Бальмонта... Бальмонт не любит окаменелости сложений, как не любит ее и наш язык. Но зато он до бесконечности множит зыбкие сочетания слов, настоящее отражение воспеваемых поэтом минутных и красивых влюбленностей...' [3]. Так, в творчестве И. Анненского можно встретить огромное количество прилагательных, в особенности поэт часто использует сложные прилагательные для того, чтобы лучше передать свои чувства и эмоции. Именно эту особенность его стиля мы и рассмотрим.

В поэтическом сборнике И. Анненского 'Кипарисовый ларец', по нашим подсчетам, около 70 сложных прилагательных. Это достаточно большое количество. Среди них есть сложные прилагательные, образованные способом чистого сложения: златисто-розовых углей, в гроздьях розово-лиловых, Неву буро-желтого цвета, вспышки бело-алые и др . Данные прилагательные называются колоративными, они показывают разнообразие цветовой гаммы. При этом очень часто употребляются 'розовый цвет': бледно-розовым овалам, златисто-розовых углей, хмельно-розовым напитком, сизо-розовый отсвет; 'черный цвет': мучительно-черных крыла, воздушно-черный стан, ярко-черную грудь, мутно-черные пятна; 'синий цвет': сине-призрачных высот, картонно-синий свод, влюбленно-синих глаз и др. Розовый - 'мягкий' цвет, который чаще всего в стихотворениях Анненского обозначает зарю, юность: 'По бледно-розовым овалам, / Туманом утра облиты:'. Черный символизирует тьму, мрак, смерть и темную сущность: 'Два мучительно-черных крыла / Тяжело мне ложились на грудь:'. Синий ассоциируется с водой и воздухом, с одной стороны, это цвет истины и божественности в лирике поэта, с другой, одиночества и разочарования: 'Застылость этих четких линий / И этот свод картонно-синий:' или 'Вы - сине-призрачных высот / В колодце снимок помертвелый:' Также мы можем увидеть прилагательные, обозначающие 'световой' признак: бледно-желтым цветом, грязно-бледных дней, мутно-черные пятна, шар темно-алый и др. Присутствуют в лирике И. Анненского и сложные прилагательные, имеющие вкусовые значения: хмельно-розовым напитком, день молочно-парный, сладостно-сильный зажим, памятник сладостно-воздушный и др. Не меньше прилагательных, которые обозначают качества людей, их характер: он нежно-зыбок, рук молитвенно-покорных, путано-нежных мотков, кто-то жалостно-чуткий, искривленно-жуткий, мучительно-черный стручок и др.

И. Анненский употребляет и прилагательные, которые соединяют в себе два антонима. Еще русский поэт В. Брюсов говорил об его особом методе, который 'обладал способностью к каждому явлению, к каждому чувству подходить с неожиданной стороны. Его мысль всегда делала причудливые повороты и зигзаги; он мыслил по странным аналогиям, устанавливающим связь между предметами, казалось бы, вполне разнородными' [2]. Например, 'От уверенно-зыбкой постройки / До тоскливо замедленных дум:'. В данном случае слово 'уверенный' обозначает по толковому словарю С. И. Ожегова следующее: 'Твердый, не колеблющийся, не сомневающийся', а слово 'зыбкий' - 'находящийся в состоянии легкого колебания, зыби, легко приходящий в колебание'. И в словосочетании 'в банально - пестрой зале' мы можем увидеть два противоположных по значению слова. 'Банальный' - 'лишенный оригинальности, избитый', а одно из значений слова 'пестрый' - 'состоящий из разноцветных пятен, полос, разноцветный' (по словарю С. И. Ожегова). Данный прием, употребление оксюморонных прилагательных, позволяет поэту придать зага-

301

дочности своему произведению и акцентировать внимание читателя на некоторых деталях.

Но, помимо употребления в сложных прилагательных антонимов, используются в лирике И. Анненского и синонимы. Так, словосочетание 'линяло-ветхое небо' содержит прилагательное 'линялый' - 'полинявший, выцветший' и прилагательное 'ветхий' - 'разрушающийся, негодный от старости; дряхлый' [4]. Синонимы помогают создать более точную характеристику настроения лирического героя, а также показывают его отношение к осени.

Часто встречались и производные от прилагательных, обозначающие цвета. Так, сложное прилагательное буро-желтый, от основы которой образуются: прилагательное желтый, глагол пожелтели, желтеет, деепричастие желтея, причастие желтеющей. А от основы сложного прилагательного златисто-розовых образуются: прилагательное золотой, существительное позолота, глагол златить, золотится, деепричастие золотя. Это позволяет достаточно часто употреблять ключевую лексему, обозначающую различные цветовые оттенки.

Таким образом, в лирике И. Анненского встречается много сложных прилагательных, которые образуют следующие группы: адъективы, обозначающие цвет, адъективы, обозначающие 'световой' признак, адъективы, использующиеся для характеристики вкусовых значений и адъективы со значением характеристики качеств людей. Среди перечисленных наиболее частотными выступают прилагательные лексико-семантической группы с обозначением 'светового' признака. И. Анненский способен создать в своих стихотворениях при помощи сложных прилагательных таинственную атмосферу, позволяющую лучше понять замысел автора, увидеть особенности его идиостиля.

Литература:

1. Анненский И. Ф. Кипарисовый ларец. Санкт-Петербург: АЗБУКА, 2019. 272 с.

2. Брюсов В. Я. Далекие и близкие // Статьи и рецензии. Собрание сочинений в 7 томах. М.: Худ. лит. 1973. Т. 6. 205 с.

3. Гофман В. Язык символистов // Литературное наследство. Т. 27-28. М., 1937.

4. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка [Текст]: 100000 слов, терминов и выражений: [новое издание] / Сергей Иванович Ожегов; под общ. ред. Л. И. Скворцова. 28-е изд., перераб. Москва: Мир и образование, 2015. 1375 с.

Сокращения