Сокращения

Создание: 4.06.2006

Обновление: 05.11.2024

Известный исследователь и издатель творчества И. Ф. Анненского (Москва). Принимала участие в работе юбилейных Анненских Чтений 2005 г., где выступила с докладом "Анненский и Чехов".

Публикации и исследования:

Из неопубликованных писем Иннокентия Анненского / вступ. статья, публ. и коммент. И. И. Подольской // Известия АН СССР. Серия лит-ры и языка. 1972. Т. 31. Вып. 5. С. 462-469; 1973. Т. 32. Вып. 1. С. 49-57. См. ниже.

Анненский - критик: (Полемика с Чеховым) // Тезисы межвузов. научно-теор. конференции 'Проблемы русской критики и поэзии XX века': (17-19 апреля 1973 г.) / Министерство просвещения Армянской ССР; Ереванский гос. ин-т русского и иностранных языков им. В. Я. Брюсова. Ереван, 1973. С. 59-61.

"Иннокентий Анненский - критик", а также вводный комментарий в КО.

Иннокентий Анненский. Избранное (1987). В книге "Кипарисовый Ларец" опубликован не по плану В. Кривича, а по плану самого И. Ф. Анненского, введённому в научный оборот Р. Д. Тименчиком. Вступительная статья в этой книге: "Поэзия и проза Иннокентия Анненского".

"Я почувствовал такую горькую вину перед ним..." - об отношениях И. Ф. Анненского и К. И. Чуковского.

И. И. Подольская
Из неопубликованных писем Иннокентия Анненского

Источник текста: Известия АН СССР. Серия лит-ры и языка. 1972. Т. 31. Вып. 5. С. 462-469; 1973. Т. 32. Вып. 1. С. 49-57 (письма к Е. М. Мухиной).

462

Творческая биография и жизнь И. Анненского представляются и поныне загадкой, ответ на которую можно отчасти найти в его литературном наследии. При жизни Анненского о нем писали мало, в основном как о переводчике Еврипида и 'начинающем' поэте. Критические этюды Анненского прошли почти незамеченными¹. Известность пришла к нему в последний год его жизни, но по-настоящему о нем заговорили лишь после его смерти. Заговорили сразу многие, и не только близко знавшие его люди, - оказалось, что уже есть почитатели его таланта, видевшие в нем своего 'мэтра'; об Анненском заговорили впервые как о литературном явлении, и лишь тогда многим стало ясно, что известный переводчик Еврипида, 'начинающий' поэт и тонкий критик-эстет - одно и то же лицо².

1 Первая 'Книга отражений' была отмечена отрицательной рецензией К. Чуковского 'Об эстетическом нигилизме' ('Весы', 1906, ? 3-4), вторая 'Книга отражений' - статьей К. Эрберга 'О воздушных мостах критики' ('Аполлон', 1909, ? 2), а также короткой восторженной рецензией Н. Гумилева 'И. Ф. Анненский. Вторая книга отражений' (газета 'Речь', 1909, ? 127).
2 М. Волошин, познакомившийся с Анненским в 1909 г., осенью того же года писал ему: 'Вы существовали для меня до самого последнего времени не как один, а как много писателей. Я знал переводчика Еврипида, но вовсе не соединял его с тем, кто писал о ритмах Бальмонта и Брюсова'. Цитирую по книге: Анненский И. Стихотворения и трагедии. Л., 1959, стр. 16.

Первый шаг в исследовании творчества Анненского был сделан журналом 'Аполлон', опубликовавшим сразу после смерти поэта несколько статей полукритического, полумемуарного характера. Четыре ипостаси Анненского были рассмотрены в этих статьях: Ф. Ф. Зелинский писал об Анненском-переводчике, М. Волошин - об Анненском-лирике, Вяч. Иванов - о лирике и драматургии Анненского и Г. Чулков - об Анненском-критике.

Характерно, что даже люди, на протяжении многих лет близко знавшие Анненского, высказывались о нем противоречиво. Так, Б. Варнеке (филолог-классик, товарищ Анненского по службе) писал в некрологе: 'Он любил сдавать свои работы с еще непросохшими чернилами и сам начинал верить безусловно в каждое слово, даже неожиданно сорвавшееся с его пера'³. А Ф. Ф. Зелинский сообщал: 'Мало сказать, что он был чрезвычайно тонким и чутким стилистом именно произносимого, а не читаемого слова, он заботился о тщательном подборе выражений не только со стороны смысла, но и со стороны звука'⁴. Эта полярность мнений относилась почти ко всему, что писали в то время об Анненском.

3 Варнеке Б., И. Ф. Анненский. (Некролог), ЖМНП, 1910, ? 3, стр. 42.
4 Зелинский Ф., И. Ф. Анненский как филолог-классик. - Аполлон, 1910, ? 4, стр. 2.

Спустя несколько лет после смерти Анненского интерес к нему угас так же внезапно, как и вспыхнул, и до сих пор известны лишь чисто внешние, притом крайне скудные факты его биографии и истории его творческой мысли.

463

В 1925 г. сын Анненского, В. Кривич, опубликовал свои воспоминания об отце, которые по сей день остаются едва ли не единственными и самыми полными биографическими сведениями о поэте⁵.

5 Кривич В., И. Анненский по семейным воспоминаниям и рукописным материалам. - Альманах 'Литературная мысль', вып. 3., Л., 1925.

Немногие имеющиеся данные об Анненском подытожил А. В. Федоров в предисловии к однотомнику стихотворений и трагедий поэта (И. Анненский, Стихотворения и трагедии. Л., 1959). Однако и по сей день Анненский не 'разгадан' до конца. Внешняя противоречивость его вырисовывается достаточно ярко: действительный статский советник и поэт-модернист, ученый-эллинист, переводчик Еврипида, автор оригинальных трагедий на античные сюжеты и страстный поклонник поэзии Бальмонта; даже сейчас не вполне понятно, почему человек, проведший всю жизнь уединенно, вне связи с какими бы то ни было литературными группировками, никогда не стремившийся к известности, а, быть может, даже избегавший ее, внезапно окунулся в самую гущу литературной жизни, жадно начал искать сближений с молодыми поэтами и, наконец, подал в отставку, решившись полностью отдаться литературной деятельности и как будто впервые осознав себя литератором.

Некоторые из современников вспоминают внешний облик Анненского - портрет наглухо застегнутого в вицмундир директора гимназии. Это, очевидно, была та маска, за которой поэт скрывал свою растерянность и одиночество. Кроме того, эту маску можно отчасти объяснить двойственностью внутреннего 'я' поэта, которое постоянно желало и вместе с тем всегда страшилось раскрытия. (Не одно ли из проявлений этой двойственности псевдоним 'Ник. Т-о', под которым Анненский выпустил первую книгу своих стихов?). По особенностям своей индивидуальности Анненский, вероятно, не мог в непосредственном общении с людьми выразить себя, свое 'я'; эта потребность реализовалась им в его творчестве и переписке. И чем более сдержан был он в жизни, тем полнее раскрывал он себя в своем творчестве, в котором все не только глубоко личное, но все 'о себе'.

В поэзии Анненского нет так называемого лирического героя. В ней есть лишь обнаженное авторское 'я', начисто лишенное той романтической приподнятости, которая была свойственна, например, поэзии раннего Блока. И это в не меньшей степени характерно даже для тех стихотворений, в которых мы порой ощущаем взгляд автора на самого себя со стороны, некую дистанцию, которую он сохраняет между своим авторским 'я' и тем, о чем он пишет. Таковы 'Трактир жизни', 'С четырех сторон чаши', 'Тоска', 'Будильник' и мн. др.

Личностный оттенок пронизывает и критические этюды Анненского. Что, как не свои собственные идеи, так горячо отстаивает он в апологетической статье о Бальмонте? Сравнивая поэзию романтиков с современной поэзией, Анненский пишет о последней: 'Здесь, напротив, мелькает Я, которое хотело бы стать целым миром, раствориться, разлиться в нем, Я - замученное сознанием своего безысходного одиночества, неизбежного конца и бесцельного существования; Я в кошмаре возвратов, под грузом наследственности, Я - среди природы, где, немо и незримо упрекая его, живут такие же Я, Я среди природы, мистически ему близкой, и кем-то больно и бесцельно сцепленной с его существованием'⁶.

6 Анненский И. Книга отражений. СПб., 1906, стр. 185.

Отчего таким тонким ядом иронии проникнута статья Анненского о чеховских 'Трех сестрах'? Уж не слишком ли сродни они, в представлении Анненского, ему самому? - 'Люди Чехова, господа, это хотя и мы, но престранные люди, и они такими родились, это литературные люди. Вся их жизнь, даже оправдание ее, все это литература, которую они

464

выдают или и точно принимают за жизнь'⁷, - пишет он. А в письме его к Е. М. Мухиной от 25.VII.1909 г. мы читаем: 'Давно ли, кажется я был у вас, в чудном вашем уголке, а с тех пор уже столько пришлось пережить, т. е., конечно, по-моему, пережить - литературно...' (курсив мой. - И. П.)⁸.

7 Анненский И. Книга отражений. СПб., 1906, стр. 149-150.
8  ЦГАЛИ, ф. 6, оп. 2, ед. хр. 5.

Внутренняя полемика с Чеховым⁹, отразившаяся и в статье 'Драма настроения', и в публикуемом ниже письме Анненского к Мухиной (5.VI 1905), обусловлена всей позицией критика. Основа критики Анненского - этические проблемы. О ком бы он ни писал, - о Гоголе, Чехове, Достоевском или Л. Толстом, его внимание всегда сосредоточено на этических представлениях писателя. Для Анненского отношение к событию или героям произведения - главное проявление позиции художника, а потому ему очень важно, чтобы это отношение всегда было определенным. В некоторых из своих статей Анненский именно с этой точки зрения противопоставляет Чехову Достоевского, указывая на определенность нравственной позиции последнего. Небезынтересно напомнить, что такое мнение о Чехове разделялось в то время многими. Так, М. С. Ольминский считал Чехова 'нереалистом', писателем без мировоззрения, а Л. Н. Толстой, прочитав 'Даму с собачкой', записал в дневнике: 'Это все Ницше. Люди, не выработавшие в себе ясного миросозерцания, разделяющего добро и зло'¹⁰.

9 Сопоставлению Чехова и Анненского на основе сходства в тематике их произведений и в ее разработке посвящена статья Н. Пруцкова 'Чехов и Анненский'. в сб. 'Вопросы литературы и фольклора', Воронеж, 1972.
10 Толстой Л. Н. О литературе. ГИХЛ, М., 1955, стр. 492.

В статье 'Драма настроения' Анненский высказывает свое отрицательное отношение не к Чехову-писателю, а лишь к героям его пьесы. 'Вспомните, - пишет он, - что все эти люди похожи на лунатиков вовсе не потому, что Чехову нравились какие-то сумерки, закатные цветы и тысячи еще бутафорских предметов, приписанных ему досужей критикой, а потому, что Чехов чувствовал за нас, и это мы грезили или каялись или величались в словах Чехова. А почему мы-то такие, не Чехову же и отвечать...'¹¹. В письме, напротив, речь идет об отношении Анненского к Чехову-художнику: '... я не люблю Чехова и статью о 'Трех сестрах', вернее всего сожгу...'. К моменту написания письма Анненского уже не удовлетворяла концепция его статьи о 'Трех сестрах': граница, отделяющая автора от его героев, стала, судя по письму, в представлении Анненского, едва заметной. Поэтому он, вероятно, и в самом деле не включил бы эту статью в свою книгу, не будь в ней других статей, вполне отчетливо выявлявших его отношение к Чехову.

Своеобразен подход Анненского к произведениям, которые он исследует. 'Достоевский рано осудил мечтателя, потому что он его пережил...'¹², - пишет Анненский, и эти слова точно характеризуют его критическую позицию: 'осудить' можно только 'пережив'. А пережить литературное произведение - значит субъектировать его, сделать 'не свое' 'своим'. Вместе с тем мысль Анненского почти никогда не бывает вполне адекватна автору, о котором он пишет. Она идет по им самим проложенному руслу: ищет подспудное, сталкивается с мыслью писателя, пересекается с нею, вновь отталкивается от нее, но никогда не сливается с нею вполне. Однако интерпретация Анненского всегда интересна - и не только сама по себе, как продукт совершенно оригинальной мысли, но и как отражение идей его времени, постановкой и разрешением тех вопросов, которые это время предъявляло к художественным произведениям.

11 Анненский И. Книга отражений. СПб., 1906, стр. 151.
12 Там же, стр. 5.

Творчество Анненского в целом достаточно полно и ярко раскрывает его индивидуальность, однако необычайный интерес в этом отношении

465

представляют также собой его письма¹³. Они не только лаборатория мысли Анненского, в них отражена вся душевная экспрессия его, все то глубоко личное и субъективное, что в несколько ином виде реализовалось в его творчестве. Для писем характерна изысканность и отточенность формы. Многие из них по своей откровенности напоминают дневник. Несомненно, что письма эти имели для Анненского большое значение, были для него особым родом творчества.

Об отношениях Анненского с Анной Владимировной Бородиной и Екатериной Максимовной Мухиной, как и о самих этих женщинах, письма к которым здесь публикуются, мы знаем крайне мало. А. В. Бородина, жена известного в свое время инженера-путейца А. П. Бородина, была умна, широко образованна, тонко знала и любила музыку. Не известно, когда завязалась дружба Анненского с Бородиной, но несомненно, что эта женщина занимала значительное место в его жизни. В одном из писем к ней (14.VII. 1905) Анненский писал: 'Часто-часто за последнее время останавливал я свои мысли на Вас, дорогая Анна Владимировна, и чувствовал, что мне недостает Вас: в разговорах именно с Вами мне не раз приходили мысли, которые потом я обдумывал для своих сочинений, и никогда не утомляло меня - как утомляет почти все на свете - сидеть под зеленым абажуром, - и я только жалел, что стрелка идет слишком быстро'¹⁴.

13 В архиве Анненского сохранились письма к А. Блоку, Вяч. Иванову, А. Веселовскому и др.
14 ГПБ им. Салтыкова-Щедрина, ф. 24, оп. 1, ед. хр. 8.

Письма Анненского к Бородиной интересны и как комментарий к его творчеству, ибо признания, сделанные в них поэтом, дополняют, а подчас и поясняют многое из того, что до сих пор оставалось неясным или лишь смутно угадывалось в его стихах. В этом смысле очень важно помещенное ниже письмо к Бородиной от 15.VI.1904 г.

Несколько иного характера отношения Анненского с Е. М. Мухиной. Трудно установить, когда именно познакомился Анненский с Мухиной, но, по-видимому, это произошло вскоре после того, как он получил назначение в Царскосельскую гимназию. Муж Мухиной, Аркадий Андреевич Мухин, преподаватель истории нового искусства, был сослуживцем Анненского.

В Царскосельской гимназии Анненский начал служить с осени 1896 г. Судя по дошедшим до нас материалам, Анненский впервые упоминает имя Мухиной в 1900 г., посвящая ей стихотворение 'Poésie dernière. Dediée a Madame С. М.'¹⁵. Первое же из известных нам писем к Мухиной датировано 1 августа 1904 г.

15 Опубликовано в кн.: Посмертные стихи И. Анненского под ред. Б. Кривича. Пг., 'Картонный домик', 1923.

Историю отношений Анненского с Мухиной пока можно представить себе лишь в самых общих чертах - по письмам и стихам. Так, стихотворение 'Träumerei' (одно из немногих датированных Анненским) написано в вологодском поезде в ночь с 16 на 17 мая 1906 г. А через день, 19 мая, поэт отправил Мухиной уже из Вологды письмо, которое трудно определить иначе, как любовное, хотя о любви в нем не говорится ни слова*.

* Смотря что вкладывать в слово "любовное". У Анненского много таких писем. Я думаю, что, говоря о любви Анненского, надо помнить его строчки про "связь" и "слиянье".

Отношения Анненского с Мухиной, по-видимому, были сложными. И дело здесь не только во внешних обстоятельствах. Внутренне одинокий и осознающий трагизм своего одиночества, Анненский напряженно искал выхода из него. Однако безысходность была в прекрасном, но бесплотном мире идей, слишком опосредствованно связанном с миром реальным, окружавшим поэта, в дисгармоничности самого Анненского, с безумной завистью и страхом смотревшего на проходившую стороной жизнь:

466

О дай мне только миг, но в жизни, не во сне.
Чтоб мог я стать огнем или сгореть в огне!

Любовь ведь светлая, она кристалл, эфир...
Моя ж безлюбая - дрожит, как лошадь в мыле!
Ей - пир отравленный, мошеннический пир!

Помимо стилистической однородности писем, критических этюдов и стихотворений в прозе Анненского, интересна также и смысловая связь между ними. Так, в письме к Бородиной (25.VI. 1906) Анненский пишет: 'Я шел по песку, песок хрустел, я шел и думал... Зачем не дано мне дара доказать другим и себе, до какой степени слита моя душа с тем, чтó не она, но что вечно творится и ею, как одним из атомов мирового духа, непрестанно создающего очаровательный сон бытия?'¹⁶. А вот отрывок из стихотворения в прозе 'Andante': 'И странно, - как сближает нас со всем тем, что не-мы, эта туманная ночь, и как в то же время чуждо друг другу звучат наши голоса, уходя, каждый за своей душою, в жуткую зыбкость ночи...'¹⁷.

Письма Анненского к Бородиной и Мухиной публикуются выборочно. В тексте писем сокращений нет. В архивах имеется 36 писем Анненского к Мухиной и 16 к Бородиной. Письма к Мухиной хранятся в ЦГАЛИ (ф. 6, оп. 2, ед. хр. 5), к Бородиной - в ГПБ им. Салтыкова-Щедрина (ф. 24, оп. 1, ед. хр. 8).

Письма И. Ф. Анненского к А. В. Бородиной (с. 466-469):

1. 15 июня 1904.
2. 25 июня 1906.
3. 2 августа 1906.

Письма И. Ф. Анненского к Е. М. Мухиной (1973. Т. 32. Вып. 1. С. 49-57):

1. 1 августа 1904.
2. 5/VI 1905.
3. 19 мая 1906.
4. 14/XII 1906.
5. 16/XII 1906.
6. 8 марта 1907.
7. 2/III 1908.
8. 20/VI 1908.
9. 3/VII 1908.
10. 23 июля 1908.
11. 17 октября 1908.

вверх

Сокращения