Сокращения

Открытие: 1.08.2008

Обновление: 10.04.2023

Ю. П. Трубецкой
Иннокентий Анненский
(Из литературного дневника)

Источник текста: "Новое русское слово", воскресенье, 24 июня 1951 г.
Передал в собрание О. А. Коростелев.
Мною проведена правка правописания в соответствии с современными нормами.

Юрий Павлович Трубецкой (наст. фамилия Нольден-Меньшиков; 1898-1974) - литератор, в 1931 г. арестован и приговорен к 10 годам заключения, во время Второй мировой войны ушел из Киева на Запад с немцами, жил в Германии, сотрудничал в 'Новом русском слове', 'Русской мысли', 'Новом журнале', выпустил несколько книг стихов и прозы. Подробнее о нем см.: Хазан В. 'Но разве это было все на самом деле?' (Комментарий к одной литературно-биографической мистификации) // A Century's Perspective: Essays on Russian Literature in Honor of Olga Raevsky Hughes and Robert P. Hughes. Stanford, 2006. P. 464-489. (Справка О. А. Коростелева)

Как досадно, что стихов Анненского нигде не найти. Обладатели этого уникума держат бесценную книгу под семью замками. Я, к сожалению, лично Анненского видеть не мог. Но духовную связь с его печальной Музой ощущал уже давно, когда стал обладателем книги его 'Кипарисовый Ларец'. Впоследствии мне удалось достать "Тихие песни", где Анненский прятался под псевдонимом Ник. Т-о, конечно, очень скоро раскрытым. Но мне удалось встречаться с людьми, близко знавшими этого удивительного поэта и человека. Удалось однажды, случайно, поговорить с сыном поэта, тоже изысканным поэтом, писавшим под псевдонимом "Валентин Кривич". Вышла, кажется, только одна его книжечка стихов "Цветотравы". Где сейчас Валентин Анненский-Кривич - не знаю. Один из бывших учеников Анненского, в царскосельской гимназии, где поэт был директором, г-н С. прямо-таки удивился: "Как, он писал стихи? Иннокентий Фёдорович? Вот бы не сказал! На меня он всегда производил впечатление какого-то старомодного сноба. Даже ходил он как-то вприпрыжку и одевался как-то особенно вылощено". Тут г-н С. представил походку И. Ф. Анненского. Другая особа, дама, знавшая И. Ф. А., рассказывала, что поэт (она знала, что И. Ф. пишет) производил на неё странно двойственное впечатление. Не то тяжко больного, но скрывающего свою болезнь. Не то человека, которого заставляют делать нечто, что ему невероятно противно. И даже сказала, что Анненский напомнил ей одного сумасшедшего, который вообразил себя стеклянным и всё время боялся, что его неосторожно толкнут, и он разлетится на мельчайшие осколки. С г-ном С. я, пожалуй, не могу согласиться, ибо когда я ему прочёл стих. Анненского "То было на Валлен-Коски", С. сказал: "Декадентщина". Но дама, сравнившая Анненского со "стекломаниаком", была очень близка к истине. Анненский страдал неизлечимой и острой болезнью сердца и действительно знал, что умереть может каждую минуту. Такая стеклянная чувствительность ко всем оттенкам жизни и искусства сквозит в лирических пьесах поэта. Он боялся смерти, и ощущение её близости сопровождало И. Ф. на всём пути. Если память мне не изменяет, сын его, поэт В. Кривич вспоминал об отце как о приговорённом к смерти и ждал финала, который наступил в 1909 г. на царскосельском вокзале. Интересные воспоминания об Анненском недавно печатал С. К. Маковский. Н. С. Гумилёв и А. А. Ахматова - эти поэтические выученики, воспитанники Анненского, к сожалению, ничего не писали о своём учете, за исключением стихов его памяти. Привожу стих. А. Ахматовой:

А тот, кого учителем считают,
Как тень прошёл, и тени не оставил,
Весь яд впитал, всю эту одурь выпил,
И славы ждал, и славы не дождался.
Кто был предвестьем, предзнаменованьем,
Всех пожалел, во всех вдохнул томленье
И задохнулся...

Так в тексте приведено стихотворение Ахматовой "Учитель".

Был ли Анненский, как считает Ахматова, предтечей символизма, предтечей расцвета русской поэзии первой четверти XX столетия? Или он разделил это звание с Бальмонтом, Брюсовым и Случевским? Пока трудно это утверждать. Но, думаю, Анненский заложил первый камень в постройку субъективной лирики, связав её с "Парнасцами и проклятыми" французской поэзии конца XIX и начала XX века. От него тянется нить к Гумилёву, Ахматовой, к романтическому акмеизму, к восприятию мира чувственного, преображающегося в сверхчувственный и "от субъекта к объекту".

Ключ этой м. б. парадоксальной философии заключён в одной из самых замечательных пьес Ин. Анненского, "Смычок и струны". Привожу последнюю строфу, как наиболее выразительную:

Смычок все понял, он затих,
А в скрипке эхо все держалось...
И было мукою для них,
Что людям музыкой казалось.

Мы стали чёрствыми, недоверчивыми. Скрябина, Дебюсси и Равеля нам заменили джазы и модные шлягеры. Стихи почти не читаются. Вместо них широко цветёт авантюрное, вагонное "чтиво". Издатели отказываются от стихов как от заведомо убыточной сделки. Анненский, Блок, Тютчев, Фет забыты. Поль Фор, Малларме, Верлен не переиздаются. Атомный век не выносит интеллектуальных тонкостей и изысков. Чистая поэзия - достояние очень немногих. Со страниц журналов, из окон вагонов и зеркальных витрин ресторанов, всё чаще скалится острыми зубами лицо обожравшегося робота, - (родина коего СССР). <так!>

Трудно предугадать, куда повернётся лицо судьбы мира, потерявшего совесть и мораль. Поэзия наших дней тоже пришла к какому-то тупику. Стихи, за немногими исключениями, какие-то "теплохладные".

Мне хочется припомнить несколько лирических пьес Ин. Анненского.

     Чёрная весна

Под гулы меди гробовой
Творился перенос.
И жутко задран, восковой
Глядел из гроба нос.

Дыханья что-ли он хотел
Туда, в пустую грудь?
Сырой туман был мутно-бел
И тяжек рыхлый путь.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И только изморозь мутна
На тление лилась
Да тупо Черная Весна
Глядела в студень глаз.

О люди, тяжек жизни след
По рытвинам путей!
Но ничего печальней нет
Как встреча двух смертей.

Так в тексте приведено стихотворение "Чёрная весна".

     Панихида

Два дня здесь шепчут. Прям и нем
Все тот же гость в дому
И вянут космы хризантем
В удушливом дыму.

Гляжу и мыслю: мир ему,
А нам-то? Нам то всем?
Иль люк в ту смрадную тюрьму
Захлопнулся совсем?

Но что мертвец! А дочь? Вдова?
Слова, слова, слова...
Лишь ужас в белых зеркалах
Здесь молит и поет.
Да с поясным поклоном Страх
Нам свечи раздает.

Так в тексте приведено стихотворение "Перед панихидой".

Анненский, как никто из его предшественников, и после живших, сумел коснуться несказанного, назвать то, что человек, не одарённый сверх-слухом и сверх-зрением может только смутно почувствовать.

Бывает такое небо,
Такая игра лучей,
Что сердцу обида куклы
Обиды своей жалчей.

Из стихотворения "То было на Валлен-Коски".

Вероятно, бессонными ночами, томимый творчеством и мыслями, Анненский писал:

Все живые так стали далёки,
Все небытное стало так внятно
И слились позабытые строки
До зари, в мутно-сизые пятна.
Ведь я там, в невозможном ответе,
Где миражные буквы маячат.
...Я люблю, когда в доме есть дети
И когда по ночам они плачут.

Так в тексте приведён фрагмент стихотворения "Тоска припоминания".

Анненский любил жизнь. Так, как приговорённые к смертной казни. Как узники, припадающие к решётке, за которой синеет небо и дрожат листья на чахлой берёзе в садике тюремного смотрителя.

- Только утро любви не забудь -

Строка из стихотворения "В марте".

Но скука обыденщины и L'ennui de vivre преследовали.

О, канун вечных будней,
Скуки липкое жало.
В душном свете полудней
Гул и краска вокзала...

Потому искал забвения в творческих снах преображённого мира. Иначе пришлось бы:

Уничтожиться, канув
В этот омут безликий,
В эту одурь диванов
В полосатые тики.

Так в тексте приведены фрагменты стихотворения "Тоска вокзала".

Книга критики, названная Анненским "Книгой отражений" заслуживает особого внимания. Острый аналитический ум знатока-филолога оказался там пророческим. В 1909 г. он указал на особое значение Блока среди - в то время - молодой поэзии. Статьи о современном лиризме, увидевшие свет на страницах "Аполлона", казалось бы, предрешали направление критики символизма. Однако о них скоро забыли. Как вызвать из мрака забвения Анненского - поэта, Анненского - критика, Анненского - драматурга, знатока Еврипида, наконец, тончайшего переводчика французских "парнасцев и проклятых"?

Многие из наших современников ощущали и ощущают на себе, на своём творчестве лучи поэзии Ин. Анненского. Прежде всего, недавно и преждевременно умерший А. Штейгер, потом И. Чиннов, Корвин-Пиотровский, не свободен и В. Андреев, пожалуй П. Ставров. Влияние благородное, достойное тени большого, но к сожалению мало оценённого русского поэта.

Первое издание Анненского - "Кипарисовый Ларец" - Гриф. Переиздан "Кипарисовый Ларец" и-вом "Картонный домик", Петроград 1922 г.

"Там" - Анненский прочно забыт, как и все подлинные поэты. Наше дело - воскресить его облик, его драгоценное творчество.

вверх

Сокращения

При использовании материалов собрания просьба соблюдать приличия
© М. А. Выграненко, 2005-2023
Mail: vygranenko@mail.ru; naumpri@gmail.com